Ректор МГПУ Игорь Реморенко рассказал о подготовке будущих учителей, школьных экспериментах и зарплате педагогов

9 августа на сайтах университетов появились приказы о зачисленных на бюджетные отделения абитуриентов. Среди направлений-лидеров по числу бюджетников — педагогика. Можно ли подготовить учителя за четыре года? Почему сегодня особое внимание уделяется классному руководству? Нужна ли педагогам единая «ставка»?

Ректор Московского городского педагогического университета Игорь Реморенко ответил на вопросы «Российской газеты».

— Игорь Михайлович, бюджетные места на направление «Образование и педагогические науки» растут — только в этом году их около 75 тысяч. А несколько лет назад педагоги по качеству приема в вузы победили нефтяников. Уровень абитуриентов все так же высок?

Игорь Реморенко: Важный показатель — средний балл ЕГЭ на бюджет. По нему мы должны удержаться на уровне прошлого года — это был самый высокий средний балл ЕГЭ по стране среди педвузов — 87,2. Сейчас уже известно, сколько зачислено к нам победителей олимпиад школьников. Их количество также ежегодно растет: в этом году у нас будет 95 таких первокурсников, в прошлом — 80. Это тоже показатель роста качества приема.

— Принята концепция развития педагогического образования до 2030 года. В ней говорится, что в учебных программах для будущих учителей обязательными элементами должны стать «русский язык», «культура речи», «классное руководство». Как это будет?

Игорь Реморенко: Концепция в целом про то, что необходимо делать в условиях повышенного внимания к единому образовательному пространству. Раньше под этим понималось главным образом, что никакая социальная или национальная группа не может быть ущемлена в получении образования. Сейчас все значительно шире: единые подходы к воспитанию, единая теоретическая база, единый набор основных курсов. Здесь и русский язык, и классное руководство, и инклюзивные методики. Я бы еще добавил информационную грамотность, цифровые компетенции.

Но мне кажется, все же нужна некоторая академическая автономия в зависимости, скажем, от региона. Например, нет пока единых рецептов по той же инклюзии (обучение детей с ограниченными возможностями здоровья). Есть разные решения и разные научные школы.

— А почему классное руководство выделено особой строкой?

Игорь Реморенко: Дело в том, что все студенты педвузов традиционно изучают общую и возрастную психологию — то, на чем, по сути, и должно строиться классное руководство. Но не на собственном педагогическом опыте, без учительской, так скажем, рефлексии. Студентам пока нечего анализировать в отличие от тех учителей, которые уже повозились с детьми, провели не одно мероприятие с классом, имели массу бесед с родителями, столкнулись с буллингом и другими разными сложными ситуациями.

Кстати, несколько лет назад в московской системе образования возникла идея, чтобы у всех классных руководителей была квалификация на уровне психолога детского коллектива. Но, по сути, у каждого молодого педагога в первые месяцы в школе происходит некий «тюнинг», настройка на класс. И здесь все очень индивидуально. Каждый настраивает себя под разные ситуации и разных детей. Мне кажется, что становление классного руководителя обеспечивает не столько какой-то стройный фундаментальный вузовский курс, сколько грамотная поддержка учителя в первые годы работы.

— По последним данным, в школах сегодня не хватает учителей математики, физики. Вы это чувствуете?

Игорь Реморенко: В Москву приезжает работать много педагогов из разных регионов. Здесь конкурентный рынок труда: зарплата достаточно высокая. Поэтому в столице особого дефицита нет. Если говорить в целом по стране, то да, все, что связано с естественными науками, не только с физикой, — в большом дефиците.

— Почему?

Игорь Реморенко: Вся практика преподавания естественных наук в последние годы интенсивно перестраивалась, причем по всему миру. Школьное знание из освоения фиксированных догм и законов природы стало превращаться в своего рода экспериментальную работу, где разные науки переплетаются друг с другом. Наверное, слышали про направление STEAM — наука, технологии, инженерия и математика. Идея в том, что все взаимосвязано. А наши школьники зачастую знают, что структура ДНК имеет форму спирали, но совсем не понимают, как открытие Уотсона и Крика может быть связано с первыми опытами Менделя о признаках передачи наследственности. Какое отношение опыты Менделя с горохом имеют к гениальной структуре ДНК? Какая цепочка открытий тянется с начала XIX века и до середины XX? Почему все это имеет отношение к наследственности?

Сегодня нам нужно не энциклопедическое обучение, направленное на запоминание сведений, а обучение вглубь — через освоение смыслов, через понимание сути вещей. К тому же сейчас у учителя под рукой компьютерное моделирование, возможность продемонстрировать сложные научные опыты, используя удаленный доступ, большие данные. Реальные эксперименты в школе стали возможны.

Поэтому естественно-научное образование усиленно стремится быть понятным, демонстрировать происхождение научных знаний, показывать разные инженерные приложения. Учителя это осознают, но готовы они в массе своей лишь к передаче сведений, на экзаменах проверяют главным образом заученное, а не осмысленное. Отсюда внутренняя неудовлетворенность, нежелание делать что-то устаревшее и потерявшее актуальность. А справиться с новыми вызовами, перестроить программы обучения не хватает смелости, времени, навыков. И как следствие, нежелание преподавать. С этим тоже можно справиться, но нужно время: нужна поддержка инноваций, новые курсы обучения педагогов, обновление образовательных программ.

— В педвузах, по оценке Российской академии образования, лишь 9 процентов программ — дефектологические. Тех, кто их выбирает, — тоже немного. Почему?

Игорь Реморенко: Работа с детьми, у которых есть проблемы со здоровьем, — очень сложная. Как правило, сюда идут те ребята, кто в личной жизни уже столкнулся с подобными особенностями в семье или среди друзей.

Политика инклюзии, интеграции людей с ограниченными возможностями здоровья в образование началась не так давно. Конечно, спрос на таких специалистов появился. И у нас есть научные школы, которые работают в этом направлении. Проблема в том, что в разных университетах этим занимаются очень по-разному. Пока трудно найти достоверные, консенсусные научные подходы. Но там, где научная школа завоевывает авторитет, туда студенты идут, видя возможность для своей продуктивной работы.

— Учителя часто пишут о разнице в зарплатах по регионам. Нужна единая ставка?

Игорь Реморенко: Допустим, по всей стране введена такая единая ставка. Тогда придется пересматривать норму о соотнесении заработной платы учителей со средней зарплатой по экономике региона. А я помню, как сложно рождалась эта норма закона, сколько было споров и дискуссий. Дело в том, что для стран с федеративным устройством это типичная модель. Зарплата учителя в одном регионе заметно отличается от другого, завися от уровня жизни и средних зарплат в экономике. В маленьких государствах это не так. Там вполне возможна единая ставка для всех школ страны. Но для больших стран, где множество разных регионов с разным образом жизни, «единое окно» придумать сложно.

— Один из победителей международной олимпиады по биологии Назим Мустафин откровенно заявил на встрече с министром просвещения: практики в школе мало, учителя рассказывают детям об экспериментах на словах. Неужели так?

Игорь Реморенко: Практика сегодня становится чуть ли не основным способом для школьников и студентов понять мир. В МГПУ есть целый корпус, где будущие преподаватели проводят эксперименты вместе с детьми, обсуждают разные явления и разработки. Это помогает будущим учителям некоторые из своих уроков выстраивать в виде научного эксперимента.

Ведь что такое лабораторная работа в классическом школьном понимании? Выполнение определенного алгоритма, подтверждение того или иного явления, уже заранее известного. Сливаем две прозрачные жидкости — должна получиться зеленая. Ура, получилось. Нет экспериментального поиска. И это, конечно, большой минус.

— В принятой концепции педагогического образования — акцент на целевиков. Мы привыкли, что целевой набор — это, как правило, оборонка, промышленность, медицина. А в педагогике?

Игорь Реморенко: В Московском городском до десяти процентов целевого набора по разным программам. Но в последние несколько лет мы оставили такие места только для магистратуры. Поясню почему. К целевому набору в бакалавриат, как правило, допускают абитуриентов с более низкими баллами, чем в основном наборе. Но мы считаем, что для бакалавриата лучше не снижать планку. Дать всем возможность конкурировать своими результатами ЕГЭ честно и открыто. Ведь тогда в будущие учителя попадут те, кто хорошо освоил предмет преподавания.

И еще момент. Все же бакалаврам — ребятам, которые пришли сразу после школы, — еще сложно сразу на «входе» определиться с будущей работой. Надо попробовать разные профили — учитель начальной школы, воспитатель детского сада, учитель русского языка… А подписавшись на целевой «трек», они берут обязательство по окончании отработать три года в конкретном месте на конкретной должности. Поэтому наши целевики — это магистры. Они уже точно знают, чего хотят, и готовы совершенно осознанно брать на себя обязательства по работе на определенном месте.

— Можно ли подготовить педагога за четыре года?

Игорь Реморенко: Ситуация сложнее. У нас есть четырехлетний бакалавриат с выбранным профилем. Например, профиль «преподаватель математики» или «преподаватель истории». Дальше, конечно, магистратура — для тех, кто хотел бы скорректировать траекторию. Например, стал завучем и нужны некие знания в области менеджмента. Или выпускник инженерного вуза или классического университета, который понял, что его призвание — учить детей. Тогда он после предметного бакалавриата идет в педагогическую магистратуру.

Но еще более важно помочь студенту выбрать профиль путем проб и ошибок. Поэтому весомую часть бакалавриата мы перевели на модель «два плюс три».

Это, на примере нашего Института педагогики и психологии образования, шесть профилей: начальная школа, дошкольное образование, иностранный язык, информатика, русский язык и совсем новый профиль — проектирование образовательных программ. Поступают ребята сразу на все шесть и в течение первых двух лет пробуют разные сочетания: началка плюс дошколка, проектирование и иняз, информатика и начальная школа. И за эти два года приходит понимание того, что же тебе действительно интересно. С третьего курса студент должен определиться и выбрать два смежных профиля, по которым продолжит обучение.

Жаль, что такие комбинации сегодня возможны только в рамках одной укрупненной группы специальностей «Образование и педагогика». Нельзя скомбинировать, например, историю и педагогическое образование, географию и педагогическое образование. А это было бы разумно. Мне кажется, за этим будущее. Мы будем стремиться к подготовке учителей, которые живо интересуются своим предметом и осознанно выбирают свое место в богатой педагогической действительности, умеют и учить, и воспитывать, готовы к налаживанию партнерских отношений с другими педагогами.

Источник