Богатырская сказка Васнецова

Урок музыки для школьников среднего звена

Одновременно со сказочными героями много веков существовали и герои былин, так что обойти их вниманием художники-сказочники никак не могли. Былинами называют особый вид песен. Нет у них ни музыки, ни рифмы — только своеобразный, медленный и величавый ритм:

Помолился Илья скоро-на-скоро,
И садился в седло быстро-на-быстро,
Распалил-разогнал коня доброго
На татарскую рать, на кромешную.

Даже непривычный к исполнению былин человек поневоле начнёт произносить эти слова на распев и с некоторой торжественностью. А если ещё подобрать к ним музыкальный аккомпанемент, получится самая настоящая песнь.

Слушание: Бородин. Симфония № 2 си минор «Богатырская». Часть IV. Finale. Allegro (фрагмент).

Былины не случайно так торжественны: в большинстве из них рассказывается о делах серьёзных — о подвигах богатырей. «Богатырь, — написано в словаре В. И. Даля, — человек рослый, дородный, дюжий и видный; необычайный силач». Но это сказано слабовато. Если богатырь правой рукой махнёт — среди вражеского войска образуется улица, а если левой махнёт — переулочек. А войска вражеские ему встречаются не маленькие: «Серому волку в три дня не обскакать, чёрному ворону в день не облететь». Палица богатырская (а у него ещё и другое оружие есть) весит до девяноста пудов. Пуд — шестнадцать килограмм.

Если произвести некоторые арифметические подсчёты, получается, что богатырь может легко поднять одной рукой примерно 25 мешков картошки сразу. Если богатырь выпивает чару «Зелена вина», то вина в чару входит полтора ведра. Если он заснёт — то на двенадцать дней. А если на коне поскачет, то первый скок коня – на много вёрст, а второй скок — найти нельзя. Слушатели былин не сомневались, что именно так всё и было, только давно.

На самом деле у богатырей – своё волшебное пространство, существующее параллельно с тридевятым царством; называется — Киевская Русь. Вообще-то, Киевская Русь — явление не сказочное; о ней говорится в учебниках истории, а солидные учёные посвящают ей научные книги. Это времена, когда русские земли подчинялись князю, правившему в Киеве. Может, в те времена, очень от нас далёкие, и были сложены первые былины. Но даже в тех былинах, которые, как точно установлено, появились позже, действие все равно происходит в Киевской Руси: былины превратили её в особую страну, где вечно княжит Владимир Красное Солнышко и вечно воюют богатыри.

Былинные богатыри известны поимённо. Главное их дело — охранять Русь от врага, поэтому в былинах они частенько стоят заставой на границе, поглядывают, не идёт ли вражеское войско. До двенадцати героев собиралось на таких заставах, но сильнейшими, самыми заслуженными и прославленными богатырями во все времена были трое: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович. У каждого в биографии — победа над чудищем: Илья Муромец сразил Идолище Поганое, Добрыня — Змея, Алёша — Тугарина Змеевича.

Жаль, что уже не осталось сказителей-исполнителей былин; а то можно было бы записать с их слов ещё пару песен о богатырских подвигах. Одна бы называлась «Три богатыря и Васнецов», а другая — «Васнецов в подводном царстве».

Если учесть выдающиеся способности богатырей и то, что кони их перемещаются «выше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего», то, в общем, надо признать, что перемахнуть из волшебной Киевской Руси в настоящую Россию 1871 года было им вполне по силам, — так, ещё один подвиг.

Совершив этот «скок», все трое явились Васнецову, тогда ещё студенту Петербургской академии художеств: посредине Илья Муромец, слева — Добрыня Никитич, справа — Алёша Попович. Васнецов к визиту был отчасти готов: он как раз пристрастился к чтению былин. Он схватился за карандаш, сделал на листочке набросок — и отложил: для такой картины требовались богатырские силы, которых он в себе ещё не чувствовал. Спустя три года настойчивые богатыри в том же составе нагнали его в Париже. Васнецов был в тот момент в гостях, но, к счастью,- у художника, своего друга Василия Поленова. Хозяин дома дал ему кисть и масляные краски, и Васнецов сделал эскиз картины. И снова отложил, но на этот раз вслух пообещал, что картину напишет.

С тех пор богатыри преследовали его около двадцати лет, напоминая, чтоб сдержал обещание. Это было нелегко, потому что картину Васнецов задумал богатырских размеров. Ведь каждый герой выше обычного человеческого роста, да и конь под ним огромный.

Когда художник начал, наконец, в Абрамцеве картину, Савве Мамонтову пришлось выстроить для неё отдельную мастерскую, переделав сенной сарай. Лошади у Мамонтова в хозяйстве были – не богатырские, конечно, но всё же пригодились: Васнецов наблюдал, как они стоят, наклоняют головы, свешивая гривы, чтобы правильно изобразить былинных коней. Для сидящих на лошадях фигур художнику позировал друг Поленов, которому обещан был в подарок парижский эскиз. Труднее пришлось с лицами: их Васнецов написать по памяти не мог. Пришлось искать похожие в жизни.

Быстрее всего «нашёлся» Алёша Попович: для него Васнецову, к зависти остальной абрамцевской молодёжи, позировал сын Мамонтова, Андрей.

Илью Муромца художник случайно встретил в Москве, проходя мимо биржи ломовых извозчиков. Богатырь стоял возле своей богатырской лошади — тяжеловоза, запряжённой в повозку, ждал, когда кому-нибудь понадобится перевозить тяжёлый груз. Звали его, правда, не Илья, а Иван Петров, зато он оказался земляком былинного героя — тоже «из того ли города из Мурома, из того ли из села да Карачарова».

Что касается Добрыни, то все, увидев готовую картину, дружно подумали, что это – автопортрет Васнецова. Только годы спустя искусствоведы обнаружили этюд – голову неизвестного крестьянина. Черты его лица в точности повторяли портрет Добрыни на картине.

Где-то купил Васнецов настоящую кольчугу и с тех пор держал дома — она пригодилась потом и для других картин. Подходящий пейзаж нашёлся в Абрамцеве. Всё было готово, и всё-таки работа продвигалась медленно, в былинном темпе. Только в 1898 году Васнецов счёл картину законченной.
С момента первого «видения» прошло 27 лет.

Слушание: Бородин. Симфония № 2 си минор «Богатырская». Часть I. Allegro.

Теперь победители-богатыри красуются в Третьяковской галерее в Москве — в том же порядке, в каком явились когда-то Васнецову. В центре Илья Муромец, принципиальный и суровый. Не берёт он за свои подвиги подарков — ни «золотой казны несметной», ни «сёл с присёлками», ни «городов с пригородками»; бескорыстно защищает Русскую землю. И не скажешь, глядя на него, что первые тридцать лет и три года своей жизни провёл он на печи, болея, пока странники-волшебники не вылечили его и не дали силу богатырскую. Слева — Добрыня Никитич, благородный и дипломатичный. Помимо воинского, он славится в былинах и другими талантами: Добрыня — отличный шахматист и мастер играть на гуслях. Правда, гусли Васнецов отдал Алёше Поповичу, жизнелюбу и сердцееду, — наверное, чтоб не скучал на богатырской заставе.

А четвёртый богатырь – художник — подписался в правом нижнем углу полотна. 27 лет былинные герои неотлучно были с ним в жизни, теперь же он — навсегда с ними в волшебной Киевской Руси на богатырской заставе.

Вообще-то, если быть точными, то не все былины – о богатырях, и первым из былинных героев в живопись попал не силач и защитник, а новгородский гусляр Садко.

Слушание: Римский-Корсаков. Песня Садко «Заиграйте, мои гусельки» из оперы «Садко»

«По пирам ходил-играл Садко», а когда на пиры не звали, шёл к Ильмень-озеру, садился на бел-горюч камень и играл просто так. А в озере проживал царь морской, большой поклонник его таланта. Царь морской пожелал наградить музыканта за игру, и Садко сказочно разбогател. Стал он не просто гусляр, а «Садко купец, богатый гость». Поплыл он однажды с товаром по Ильмень-озеру. Вдруг поднялся встречный ветер – встали корабли. Понял Садко, что это неспроста: богатеть он богател, а дани царю морскому не платил. Бросил в озеро серебро, бросил золото — ветер не утих. Тогда Садко взял свои гусли и отправился к морскому царю сам.

Три дня играл Садко для царя морского, три дня плясал царь под его музыку, да так, что вода в Ильмень-озере ходила ходуном, и волны корабли переворачивали. Народ стал молиться Миколе Можайскому, покровителю мореходов. И вот музыканта тронул за плечо неизвестно откуда взявшийся старичок: «Хватит играть, Садко». Гусляр ответил, что не по своей воле играет. «А ты струны-то повыдерни», — подсказал старичок. А ещё подсказал, что станет царь морской предлагать Садко в жёны разных подводных красавиц, чтоб остался он навсегда в его морском царстве. Но старичок предупредил:

«Перво триста девиц пропусти,
А друго триста девиц пропусти,
И третье триста девиц пропусти;
Позади идёт девица-красавица,
Красавица-девица Чернавушка,
Бери тую Чернаву за себя замуж…
Будешь, Садко, во Нове-граде».
И Садко все в точности исполнил.

Ещё не был написан «Ковёр-самолёт» и три богатыря успели совершить всего один богатырский «скок» к Васнецову, когда эта былина неожиданно вспомнилась художнику Илье Репину… в Париже. В Париж он приехал после путешествия по Италии и Германии, где знакомился с зарубежным искусством. Много было вокруг разных диковинок, а хотелось домой.

Слушание: Римский-Корсаков. Сцена появления лебедей и их волшебного превращения в девушек из оперы «Садко»

Потому, возможно, и взялся Репин писать Садко, перед которым проходят вереницей подводные красавицы. (Должно быть, это последние триста, потому что видна уже и красавица-девица Чернавушка — на картине она в левом верхнем углу).
Картина эта особенная, пророческая. Сам автор остался ею недоволен: в душе он был совсем не сказочником, а реалистом. Он посчитал, что как-то не удался ему этот сюжет, придуманный в далёком прошлом, срочно вернулся в Россию и стал писать то, что видел в настоящем. И не понял Репин, а вслед за ним критики и зрители, что неожиданно он заглянул в будущее — в будущее сказочной живописи.
Для фигуры Садко в подводном царстве ему позировал… первый художник-сказочник Виктор Михайлович Васнецов!

Источник: music-fantasy.ru