«Имидж — ничто»?.. За что в школе не любят ярких педагогов

Кажется, что внешний вид педагога не может влиять на учебный процесс. Тем не менее, к преподавателям, которые выделяются на общем фоне, в школе относятся с подозрением и иногда неприязнью. Педсовет спросил учителей с необычным имиджем, что думали про их образ дети, родители и администрация, и как это отражалось на работе.

Учитель с ирокезом

Федор, ведущий преподаватель школы робототехники, в прошлом — учитель начальных классов. Он пришел работать в школу в 19 лет, сразу после педагогического колледжа. Со студенческих времен много экспериментировал с образом и радикально менять привычки ради преподавания не стал:

«У меня пробиты оба уха, стоит „индастриал“*, я постоянно то обрастаю волосами, то налысо стригусь… Буквально за неделю до того, как попал в школу и взял третий класс, ходил с разноцветным ирокезом. Мои будущие ученики тыкали в меня пальцем на детской площадке и кричали: „Смотрите, у дяди червяка на голове раздавили!“ Но, когда я пришел в класс, они меня даже не узнали, потому что я был уже лысенький такой».

Нового педагога в школе восприняли неоднозначно. С одной стороны, мужчинам в школе всегда рады, с другой — слишком независимый, нехорошо. Свое право на профессию приходилось доказывать, а отношения с учениками, родителями и коллегами выстраивать день за днем.

• Дети

Стать авторитетом у ребят молодому учителю с неформальным подходом даже проще.

«Молодежь в школе, конечно, в первое время в шоке была. Старшеклассники „респектовали“. Я мог, например, с гитарой прийти на занятия, а на переменах играть».

Ученики повторяли за Федором не только стремление выражать себя через образ и манеру одеваться, но и принципы, паттерны поведения:

«Я им прививал: дружите, договаривайтесь друг с другом, держите слово — сделайте, если обещали. Собирал мусор, наводил порядок в кабинете, они видели — ага, вот как, оказывается, должно быть — делали так же».

Если школьникам многое уже знакомо и привычно, то в техношколе, где занимаются даже малыши четырех-пяти лет, новички иногда пугаются сурового на вид дядю. Дело исправляет улыбка и доброжелательное отношение с первого дня:

«Я сразу вовлекаю, потому что знаю, что с ними делать. Для детей в этом возрасте внешность не важна, они воспринимают человека. И дальше вопрос уже в родителях».

• Родители

«Когда я только устроился в техношколу, у меня была неоднозначная ситуация с мамой ребенка. Она выдала свое первое впечатление, посчитав, что меня нельзя пускать к детям из-за того, как я выгляжу. Но потом я пригласил ее на занятие, где ребенок с горящими глазами рассказывал: „Мама, мы сегодня такое собрали!“ — и вопрос был решен навсегда».

Сейчас, когда у Федора уже есть некая педагогическая репутация, а его ученики регулярно занимают призовые места на соревнованиях по робототехнике, претензии родителей почти сошли на нет:

«Если у кого-то из детей рассеянное внимание, я помогаю его собрать. Я работаю с проблемными детьми, и мне очень нравится. Думаю, что за счет этого — а не серег и бороды! — формируется имидж педагога».

• Коллеги и администрация

Административный аппарат общеобразовательной школы «со скрипом» воспринимал молодого учителя с нестандартным внешним видом, поэтому работать было поначалу проблематично:

«Я снимал серьги, когда приходил на уроки в „началку“, а потом взял пятый класс и перестал. Директор говорила, что не надо ходить на работу в таком виде. Но я не понимал, в чем смысл: я хожу так по району, дети и родители меня видят. И зачем я снимаю эти серьги? Вот такие мы вели с ней разговоры, и в итоге она отстала».

К тому же, когда заходил вопрос о профпригодности, смотрели не на прическу, а на высокие показатели успеваемости, и тут зацепиться было не за что.

В техношколе вопрос об имидже и вовсе никогда не поднимался:

«У нас работает много неформальных ребят: татухи, пирсинг, „тоннели“** нарушением здесь не являются. Есть понятия опрятности и стиля, а четких правил, как надо выглядеть, нет. У меня вот борода сантиметров десять, лопатой такая — нормально».

Выводы

Федор считает, что преподаватель, который делает свое дело хорошо, может выглядеть как угодно. Потому что в конечном счете и родители, и дети оценивают человеческое отношение и прогресс от учебы, а не чужую манеру одеваться:

«Вот уже семь лет я ведущий преподаватель, и это оценка родителей и детей, а не моя — я просто работаю. Если ты классно взаимодействуешь с детьми и они ощутимо растут, никому не важно, как ты выглядишь».

Sexy teacher

Алена (имя изменено по просьбе героини) — учитель английского. Пришла в школу в 22 года, после престижного языкового вуза. Она мечтала научить ребят щебетать на английском, как на родном, но продержалась на чистом энтузиазме только год. Другим учителям Алена откровенно не нравилась, и они не считали нужным это скрывать:

«Я молодая была, насмотрелась сериалов с Сарой-Джессикой Паркер. Хотелось быть Леди Совершенством во плоти. На уроки собиралась, как на ковровую дорожку — красная помада, платья… Иногда экспериментировала: могла надеть что-то с голыми плечами. Выглядела, по-моему, не вульгарно, но не все так думали».

На себе Алена испытала все стереотипы разом — слишком молодая, слишком красивая, о каком профессионализме вообще может идти речь? Свой вузовский диплом с пятерками и четверками в рамку не поставишь, поэтому скоро «красная дорожка» обернулась по-настоящему «голливудскими скандалами».

• Дети

«Ребята меня прекрасно понимали, ведь я выглядела в полном соответствии с возрастом, вела себя открыто, разговаривала на их языке. Мы учили английский по музыкальным новинкам, обсуждали сериалы, веселились — и все это не во вред, а на пользу учебе».

Поначалу дети, конечно, проверяли молодую учительницу. Были и записки с признаниями от мальчишек, и выпады из серии «да ты кто такая?!» от ревнивых старшеклассниц.

«Конечно, парни меня обсуждали между собой. Что дальше? Они всех обсуждают. Зато по предмету у них были хорошие оценки, и посещаемость отличная. А девчонки сначала шептались за спиной, могли на уроке сказать что-то язвительное, а потом я одной помогла помириться с ее парнем. И другие стали прибегать на переменах посоветоваться по личным вопросам. Ну, и нормально — к кому им еще идти?»

Алена уверена, что авторитет у ребят не зависит от длины юбки и яркости теней для век:

«Вы видели старшеклассниц? Вот где мини, вот где декольте! Дети не на Марсе как бы живут, телевизор смотрят: от того, что у учительницы на юбке разрез, в обморок никто не упадет, поверьте… Ребятам важен внутренний стержень и знание предмета — им ЕГЭ сдавать».

Она считает, что дети могли бы спасти положение и отсрочить увольнение. Но их мнением в школе интересуются меньше всего.

• Родители

Распространенные в сети кейсы с жалобами от родителей обошли Алену стороной, поэтому сказать ей по этому поводу нечего:

«Я думаю, что мне просто повезло, и не поручусь за всех. Но конкретно у меня не возникало с родителями каких-то открытых конфликтов. Правда, был случай, когда мне показали якобы жалобу от родителей на аморальное поведение — уже когда дело шло к увольнению. Но потом я узнала, что это подделка».

Родители с большим вниманием относятся к успеваемости и знаниям детей. Если их что-то и смущало, считает Алена, то это молодость учительницы английского:

«Они поначалу подозрительно отнеслись к возрасту. Но это частая проблема. Когда стало ясно, что язык я знаю хорошо и к тому же увидели мой профиль на сайте школы со всеми сертификатами, дипломами — успокоились».

• Администрация и коллеги

Женский коллектив школы не принимает тех, кто чем-то выделяется на общем фоне и «перетягивает одеяло на себя», считает героиня:

«Вы мое имя изменили, я могу быть честной. Женский коллектив школы — это сущий ад. Будут разговоры и про то, что я подрываю какую-то честь, что недостойна звания учителя, и много нецензурных эпитетов. Первое время я в учительскую заходила, и все замолкали. Почему? Меня обсуждали».

Обсуждениями за глаза дело не обошлось. Были и неоднократные беседы с завучем, и объяснительные — якобы за административные нарушения. Алена считает, что ее просто выживали:

«Я думаю, тут дело в банальной зависти. Люди потратили столько лет, чтобы приобрести „учительскую броню“, выстроить систему. А меня ученики просто любят, тянутся ко мне. Допустить, что работают мои профессиональные качества, для других преподавателей невозможно — вся жизнь насмарку, получается. Остается говорить, что я завоевываю дешевую популярность обтягивающими платьями и „намалеванным“ лицом».

Впрочем, зависть была не только профессиональная…

«У нас у одной коллеги муж работал историком. Она как-то заходит в учительскую, а мы с ним разговариваем за чаем. Я думала, она меня взглядом убьет. Потом слышала, как она ему „промывала мозги“, а один раз, якобы случайно, прищемила мне палец дверцей шкафа — даже ноготь немного потемнел. А вы говорите учеба, воспитание…»

Выводы

Неприятие коллег и бесконечные претензии администрации сделали невозможной работу в школе для Алены, и она приняла решение написать заявление об увольнении. Хотя учить детей ей очень нравилось. Она считает, что закоснелые взгляды и необоснованные правила, которые царят в школьных коллективах, могут окончательно отпугнуть свободолюбивых молодых педагогов.

«Я считаю, что учительница не должна выглядеть и вести себя как-то особенно. Нет учительского дресс-кода, есть нормы морали и запрет на секс с учениками — тут все чисто. А больше я никому ничего не должна. Только знания давать — это всегда пожалуйста. Правила про внешний вид и стереотипы придумывают не слишком умные взрослые. И они невыносимы».

* Индастриал — вид пирсинга, при котором украшение соединяет два прокола в хряще уха, расположенные на противоположных сторонах. 

** Тоннели — разновидность пирсинга, когда в ухо вставляется большая сережка с отверстием посередине.

Источник