Любить жизнь во всех ее проявлениях — этому учит настоящий биолог
Хороший педагог способен реализовать себя не только в каком-нибудь мегаполисе, но и в маленьком провинциальном городке
Учитель биологии Эмма Наумова, работает в Железногорске уже более 20 лет и не собирается покидать родной край
Если вам когда-нибудь доведется побывать в Железногорске, вы наверняка оцените тот уникальный колорит, который еще сохранился во многих местах российской глубинки. И вы поймете, что хороший педагог способен реализовать себя не только в каком-нибудь мегаполисе, но и в маленьком провинциальном городке. Классический пример — учитель биологии лицея № 5 Эмма Наумова, которая работает здесь уже более 20 лет и не собирается покидать родной край. При этом она, как и большинство ее коллег, знающих все о системе образования, не боится высказывать правду о происходящем.
— Эмма Михайловна, по вашим ощущениям, в какие времена учителю биологии работалось лучше всего — при СССР, в лихие 90‑е, в жирные «нулевые» или сейчас?
— На мой взгляд, сегодня любому учителю независимо от предмета гораздо сложнее, чем раньше. Появилось очень много дополнительных обязанностей, которые хоть и связаны с обучением и воспитанием, но сильно отвлекают от реальной работы с детьми, от преподавания. Заниматься непосредственно уроком становится сложнее и сложнее. Хотя урок — это самое главное, что есть в работе учителя.
— В 80‑е годы, выбирая профессию, вы, должно быть, равнялись на своих преподавателей, хотели быть похожими на них?
— Да, но тогда я видела их только на уроке и понятия не имела, чем они занимаются в другое время — на перемене, до и после школы. Кстати, моим кумиром тогда был вовсе не биолог, а литератор. Я обожала литературу и была влюблена в учительство именно благодаря ему. Я и сейчас очень часто использую литературу на своих уроках, привожу отрывки и цитаты из произведений, читаю стихотворения, ссылаюсь на авторов и героев. Это всегда воспринимается на ура.
— Какое влияние на вас оказал педвуз? Укрепил ли он вас в мысли, что вы сделали правильный выбор?
— Если честно, мне там ничего особого не привили, но и, слава богу, охоту работать с детьми тоже не отбили. У меня были отличные преподаватели, благодаря замечательным педагогам с кафедры ботаники я полюбила этот предмет, хотя в школе его вообще не воспринимала. Но пришла на работу и поняла: это мое. Тогда, в молодости, все казалось очень правильным, но сейчас я вижу, что совершила множество методических ошибок, и понимаю, что надо было говорить с детьми совсем о другом. Это уже с опытом понимаешь, что детям более интересна прикладная биология, нежели теория. Но задним числом ничего нельзя изменить. И, самое главное, теперь мне совершенно очевидно: молодые учителя именно такими и должны быть — уверенными, что все делают правильно. Сегодня меня терзают постоянные размышления, кажется, что я все делаю не так. Раньше все устраивало, я была всем довольна. А теперь — нет.
— Злые языки говорят, что на конкурс «Учитель года» более охотно идут люди неопытные, с малым стажем работы, но молодые и энергичные, уверенные в том, что они лучшие. А у остальных, бывалых, возникает комплекс неполноценности.
— Думаю, эта точка зрения имеет право на существование. Действительно, сейчас в конкурсе участвует преимущественно молодежь. Но это правильно! Я считаю, что его вообще можно объединить с конкурсом «Педагогический дебют». Это будет вполне логично. Я не знала, что там так много молодежи, и только там поняла, что конкурс — это дебют высочайшего уровня. Правда, мне трудно понять, как это так — у человека стаж работы 3‑4 года, а он публикует многочисленные методические рекомендации. Когда я захожу на сайт молодого конкурсанта и вижу огромное количество сценариев уроков и родительских собраний, разработанных им, у меня возникает сомнение: а возможно ли такое? Разве только если человек сразу, как только пришел в школу, начал готовиться к участию в конкурсе. Или его начали готовить.
— Почему бы и нет?
— Я не против. Вся молодежь 2018 года, с которой мне довелось участвовать в конкурсных испытаниях, — это просто цвет учительства, я от нее в восторге! Думаю, я сама в их возрасте тоже, наверное, согласилась бы, если бы мне тогда предложили. Но в то время о конкурсе я имела весьма общее представление, а от школы принимали участие другие коллеги, более маститые. Пятеро дошли даже до федерального уровня. А вот когда я заявила о себе на конкурсе «Самый классный» (это было всего несколько лет назад), мне сказали, что это хорошая репетиция, и предложили на следующий год пойти на «Учителя года». Правда, стимул был внешним: сказали участвовать, значит, надо участвовать. Раньше мне казалось, что человек должен не просто созреть для конкурса, быть готовым к нему морально, но и все его окружение должно тоже понять, что он созрел, и доверить ему это почетное право — представлять свою школу, район, область. Но теперь я вижу, что «Учитель года» — конкурс для молодых. Ведь именно им надо испытать полный спектр эмоций, которые для моего возраста, признаюсь по секрету, излишни.
— А некоторые «стреляные воробьи», наоборот, убеждены, что это хорошая попытка взбодриться, ощутить себя молодым, почувствовать, как кровь бурлит в жилах…
— В силу возраста мне видно больше, чем молодым. Это вроде бы и хорошо, но не всегда нужно. А молодые везде видят все с позитивной стороны, не вникая в мелочи и детали. Бывает так, что педагог со стажем с годами утверждается в мысли, что он самый лучший, круче всех вокруг. А на конкурсе вдруг оказывается, что его легко обходят молодые и перспективные. Многих это глубоко травмирует.
— Если бы вы, Эмма Михайловна, были организатором, что бы еще поменяли в конкурсе?
— Я бы установила рамки: не менее 5 лет стажа! Опыт невозможно наработать за 3 года, это вам любой скажет. Хотя и верхний порог тоже хорошо бы определить. Когда наравне с молодыми соревнуются пенсионеры, это неправильно. Просто потому, что их нельзя сравнивать. Они слишком разные! А если мы на конкурсе оцениваем методические достижения педагога, то надо делать упор именно на это. И тогда мы поймем: чтобы изучить разные методы, научиться ими мастерски владеть, а главное, чтобы очень быстро понять, в какой ситуации, для какой цели и в какой аудитории лучше применить именно тот, а не иной метод, нужно проработать очень много. И на конкурсе, где мы работаем с незнакомыми классами, это особенно востребовано.
— Не так давно в Интернете появилась критическая статья по поводу того, что конкурсанты-де на финальных испытаниях плохо использовали возможности Глобальной паутины, не умели или не хотели работать с облачными технологиями и новинками IT. Что вы можете сказать по этому поводу?
— О, это не более чем перестраховка, поверьте. Те, с кем я общалась, прекрасно владеют новыми технологиями, однако они просто предпочли не рисковать, зная, что в самый ответственный момент может исчезнуть сигнал, отказать аппаратура, слететь настройки. Люди не доверяют достижениям прогресса, хотя и вполне способны работать с ними. На самом деле хороший урок можно провести и без ИКТ, имея только мел и доску. Но ведь урок с ИКТ оценивается лишними плюсами, а если у тебя просто доска и мел, вряд ли кто-то оценит мастерство педагога по достоинству. Поэтому приходится искать золотую середину между риском, эффектностью и эффективностью.
— Чему вы учите детей на своих уроках?
— Я учу их любить жизнь, эта тема проходит красной нитью через все, что я делаю. Мне очень важно, чтобы дети поняли, как прекрасна наша жизнь, даже если она кажется обыденной и серой. Ведь чем больше о ней узнаешь, тем сильнее начинаешь ее любить.
— Любить абсолютно все и всех, включая паразитов, болезнетворных организмов, вредителей?
— Если мы научимся любить жизнь как таковую, мы всегда сможем сделать так, чтобы все организмы гармонично сосуществовали с наименьшим вредом для нас. Нельзя любить кого-то себе в ущерб, но надо относиться с любовью и уважением ко всем живым организмам, потому что они имеют такое же право на существование, как и мы, а может, даже больше, потому что они несравненно более древние. Когда мы проходим отношения «хищник — жертва», «паразит — хозяин», я говорю, что в этих парах нет хороших и плохих видов, тут все относительно. В мире немало людей, которые приходят на землю и заявляют, что они вовсе не обязаны любить сорняки и тараканов и должны их изничтожить. Но ведь даже огород пропалывать можно с любовью! Когда школьник, бредя по аллее, просто так, мимоходом, отрывает ветку, бросает ее под ноги и идет дальше, или когда ребенок нарочно или нечаянно наступает на дождевого червя или жука на дороге, он не задумывается, что мимоходом лишает живое существо права на существование. А я ему постоянно внушаю: этого делать не нужно, ибо просто незачем. Живи сам и дай жить другим. Я вот, например, даже мух не убиваю, а выгоняю их из комнаты.
— Ваш девиз: «Вдохновляй тех, кто вдохновляет тебя!» А что делать с теми, кто вас не вдохновляет?
— Я имею в виду, что дети вдохновляют меня, а вдохновляю их я в ответ. Я делаю это вполне осознанно, потому что знаю: если вкладываешься в отношения, то отдача обязательно будет. Поэтому я вкладываюсь в них, а они — в меня. И этот круговорот помогает мне жить и работать.
— А что все-таки делать с учениками, которые никак не хотят вдохновляться и даже настойчиво пытаются отбить вдохновение у вас?
— О, я таких люблю. Я общаюсь с ними после уроков, и мы долго разговариваем о жизни. Два-три задушевных разговора — и все приходит в норму. Им очень важно общение на равных, без назидательности и нравоучений. Они видят, что я люблю их и уважаю, не обращая внимания на все штампы и ярлыки. И они мне благодарны.
— Что для вас педагогическая удача?
— Это то, что приносит мне удовлетворение. Не могу сказать, что я радуюсь больше за того, кто был неуспешным, а потом вдруг чего-то добился. Но я радуюсь за него так же, как и за любого, кто трудился и получил результат. Если он не верил в себя, а потом поверил, я за него рада. И я обожаю тех, кто трудится, идет к цели. Говорят, с отличниками легче. Но с ними также трудно! Они часто жаждут внимания, требуют особого отношения к себе.
— По каким критериям можно оценить работу учителя, понять, успешен он или нет? По конкурсам? По олимпиадам? По количеству выпускников, поступивших в вуз? Или по статусу этих вузов?
— Вполне достаточно посмотреть на урок педагога, чтобы понять, состоялся он в профессии или нет. Если у детей есть желание изучать тему, узнавать что-либо помимо учебника, это сразу видно. Да, олимпиады и вузы тоже показатель. Хотя не всем везет: классы разные, дети тоже. Тем не менее, задача учителя — заметить перспективных детей, помочь им определиться с выбором направления, подсказать, ободрить, и тогда у них будет результат, и не обязательно в твоем предмете.
— Если человек поступил в вуз, но не доволен образованием, то чем он лучше того, кто не поступил, но доволен жизнью?
— Да, главное — заниматься любимым делом, развиваться по профилю. У нас есть профильные классы, и если оттуда дети идут дальше, в профессию, это успех. Но когда из медицинских классов в медвузы поступают лишь 10% выпускников, это неуспех всей школы. То же касается педвузов, из которых в школу идет работать лишь каждый десятый. Я считаю, что государственные деньги были потрачены впустую. Я сама поступала абсолютно мотивированно и на протяжении всего периода обучения не переставала восхищаться, как же тут классно. Но из моего курса в 25 человек в школе работают лишь трое. Остальные тоже нашли себя, но, увы, не в образовании.
— А что сделать, чтобы исправить положение?
— Надо много работать над повышением престижа учителя. Ушли фильмы, в которых учителя показывали хорошим. И в новостях нас всегда показывают в негативе. Но почему же не сказать о тех, кто достоин доброго слова? А ведь их море! Только прежде надо делать так, чтобы учитель был именно учителем, а не всем подряд. Ибо сегодня он и психолог, и предприниматель, и менеджер, и программист, и массовик-затейник, при этом он почему-то всем должен — властям, родителям, директору, ученику и так далее. А вот ему никто не должен.