Как влияет на качество образования школьников удаленное обучение
В некоторых регионах из-за пандемии пока еще вынуждены учиться на удаленке целые классы. Как влияет неформатный метод обучения на качество образования? Об этом наш разговор с Александром Бермусом, доктором педагогических наук, профессором, заведующим кафедрой образования и педагогических наук ЮФУ.
— Александр Григорьевич, будем честны: школьники и так не слишком владеют хорошим разговорным языком из-за любви к гаджетам. А на удаленке общение с компьютером вообще выросло в разы. Как результат, многие ребята не в состоянии связно пересказать даже простейший сюжет… Что делать?
Александр Бермус: С гаджетами все понятно. Здесь в результат переходит символическое действие: тактильный выбор и запуск программ. И словесное общение менее эффективно, чем простая демонстрация — «сюда, сюда — и потом — сюда».
Но наиболее естественная среда формирования и развития речи — это совместная предметная, «реальная» деятельность. Обсуждение, совместное планирование, спортивная игра, уборка, готовка, ремонт… Важно, когда взрослый размышляет вслух, задает вопросы, включая ребенка в выработку решений. Кстати, огромное положительное воздействие играет обучение шахматам. Равно как и любым другим интеллектуальным играм, когда взрослый не просто анализирует партии, а проговаривает вслух мотивы своих ходов, оценивает ходы ребенка и т.д.
Наконец, чем больше будет в «пространстве» детей поэзии, литературных игр, сказок, религиозных текстов, просто хорошей литературы, тем ярче и содержательнее будет их речь, тем больших успехов они добьются. Роль родителей тут огромная.
— В два последних пандемийных года закрепилось скорее негативное восприятие дистанционного обучения. Согласны?
Александр Бермус: Неоднозначно. Да, дистант уменьшает эффект личного присутствия, личной харизмы педагога и т.д. Но, не следует забывать и о возможностях, которые связаны с дистанционными технологиями. Например, я практикую на занятиях с магистрантами такой прием, как «коллективный конспект-комментарий». Мы вместе слушаем видеозапись того или иного крупного события в сфере образования — методологического семинара, научно-философской конференции. Сразу отбираем основные идеи выступающих, задаем вопросы и фиксируем результаты обсуждения, определяем направления практического применения высказанных идей. Очень важно, что создаваемый конспект редактируется всеми участниками, ни одна идея не пропадает, и есть возможность осмысления различий в индивидуальном восприятии.
И поверьте: уровень понимания обсуждаемых проблем, их теоретической и практической проработки совершенно несопоставим с традиционными лекционными и даже семинарскими формами обучения. Реализация подобной формы работы в офлайн невозможна.
— Специалисты видят предпосылки к снижению качества знаний у школьников с оговоркой: масштаб не катастрофический.
Александр Бермус: Во-первых, действительно, есть ряд образовательных программ, где использование онлайн-технологий попросту невозможно в силу, например, возрастных психолого-педагогических особенностей детей. Таковы программы дошкольного и начального образования. У детей только формируется произвольность и самоконтроль, их внимание часто рассеивается, и здесь, конечно, нет никакой возможности заменить реальное взаимодействие учителя с классом — онлайн-уроками.
Однако не менее важно «во-вторых». Как только мы переходим в основную и, в особенности, среднюю школу (10 — 11 классы), на первый план выходят уже не столько учебные затруднения, сколько социально-экономические факторы. Не во всех семьях есть даже один компьютер, в сельской местности существуют огромные проблемы с подключением к высокоскоростному интернету даже у достаточно обеспеченных семей. Наконец, жилищные условия многих семей не позволяют организовать для ребенка самостоятельное учебное место. Поэтому соотношение между психолого-педагогическими и социально-экономическими факторами снижения качества образования в разных социальных группах может отличаться принципиально.
— Если снижение качества есть, то по каким предметам?
Александр Бермус: Я бы говорил не о предметах, но о видах деятельности, и соответствующих результатах, которые достижимы в онлайн-режиме. Разумеется, с огромными трудностями реализуются все формы работы, требующие реального оборудования — лабораторные работы по естественнонаучным предметам, занятия физкультурой, технологией (бывшие уроки труда). Справедливости ради отметим, что далеко не все школы даже в офлайн имеют необходимые условия. Напротив, все то, что предполагает высокую мобильность учащихся — поиск и использование ими дополнительных источников информации, организация групповых форм работы в онлайн оказывается эффективнее, чем в традиционном классе.
— Учение и воспитание — неразрывны. Но одно дело, когда учитель «вживую» общается с детьми, и на уроке, и после. А можно ли нормально воспитывать онлайн?
Александр Бермус: Вы говорите об опасности утраты общеобразовательной школой ее миссии в области воспитания. Но давайте вспомним то, что происходило в отечественной школе в 90-е годы, и еще раньше — в советской в 70-е и 80-е года прошлого столетия. Помните, когда главный герой «Доживем до понедельника» — Илья Семенович, отвечая на укоризненное восклицание педагога — «Да я им всю себя отдаю!», говорит спокойно и строго: «А что у нас есть, чтобы отдавать?»
Проблемы регламента, программ, рекомендаций по организации воспитательной работы — всегда вторичны по отношению к этому вопросу — что у нас есть, чтобы отдавать, чтобы воспитывать, чтобы наследовать? Мы до сих пор не сумели осмыслить ряд ключевых проблем. Как обеспечить сохранение общественных связей с условиях персонализации образования? Что есть учительская корпорация в наше время? Что такое авторитет учителя, и на что он может опираться в современных условиях? Не имея ответы на эти главные вопросы, мы испытываем склонность к тому, чтобы связать фундаментальные проблемы нашего образования с теми или иными технологическими условиями.
Если же говорить о практической стороне вопроса, то я бы вернулся к известному тезису Льва Семеновича Выготского: «Психологическая теория будущего возможна лишь как психологическая теория практики». Сейчас, в разных формах и на разных уровнях появляются интересные инициативы общественной и культурной направленности — «Без права на забвение», «Последний адрес», «Пушкинская карта», каждый из которых предполагает участие детей и подростков. Нужно участвовать в этом, нужно осмысливать возникающие практики, и на этой основе формировать принципы и содержание воспитания для 21 века.
— Каким главным качеством должен обладать учитель?
Александр Бермус: В свое время огромное впечатление на меня произвела книга Эриха Фромма «Иметь или быть?», в которой противопоставляется два модуса человеческого существования — обладания и бытия. Первый означает заботу о постоянном приобретении ресурсов, а второй — о достижении полноты существования.
Самым главным и самым ценным для современного учителя является его готовность и способность быть. В конечном счете, те или иные компетенции, способности могут развиваться в течение жизни, но они будут иметь смысл, только если человек будет сознавать свою ответственность перед прошлыми и будущими поколениями, если общение с детьми, их обучение и сопровождение уже является для него жизненным выбором.
— Какую, на ваш взгляд, главную способность нужно развивать у ребенка в школе?
Александр Бермус: Способность жить. Наверное, многие наблюдают за «реалити-шоу» под условным названием «университеты Алисы». Как принято сейчас говорить, это — очень интересный кейс, но мне бы хотелось акцентировать внимание только на одном его аспекте, связанном с вашим вопросом.
Действительно, современный уровень педагогических техник и технологий позволяет, при должном внимании и небольших материальных вложениях натаскать ребенка в соответствии с требованиями к старшим возрастам. Несомненно, что мы можем аргументировать необходимость продолжения таким ребенком образования где бы то ни было. Вопрос лишь в том, какой это будет иметь для него и окружающих смысл? Сделает ли это раннее развитие его счастливее, здоровее, принесет ли хоть какую-то пользу его профессиональному становлению и личностному развитию?
Очень многие проблемы (причем, не только образовательные, но и социально-психологические) обусловлены тем, что происходит сокращение жизненного опыта огромного большинства детей до формального обучения, шопинга, активности в социальных сетях, участия в демонстративном потреблении, «социальных акциях» и т.д. Напротив, все то, что является основой и условием выживания и отдельного человека и человечества — способность переживать и хранить память, делиться и поддерживать, делать ответственный выбор и любить — все эти аспекты не просто уходят на второй план, но нередко отсутствуют в жизненном опыте. Именно отсюда и рождается этот призыв — развитие способности жить как главная цель и смысл образования и воспитания в детском возрасте.
— Что нужно, если нужно, изменить в системе подготовки российских педагогов?
Александр Бермус: Есть множество проблем, решение которых возможно лишь при изменении ресурсной базы образования. При этом важно понимать, что простая «накачка» сферы образования деньгами никакого положительного результата иметь не будет: должно произойти переосмысление целей и приоритетов образования.
Важно избежать различного рода глобальных прожектов, но сосредоточиться на том, что является актуальным и возможным. Для нас таким локальным опытом трансформации системы подготовки педагогических кадров, является бюджетная программа магистратуры «Междисциплинарные исследования в образовании», на которую в 2022 году мы будем делать уже третий набор. В основе этой программы находится представление о том, что педагог XXI века — это педагог-исследователь, готовый к пониманию специфики каждой конкретной образовательной ситуации. Именно подготовка такого рода стратегически мыслящих педагогов должна составлять цель системы образования.
— Педагог-исследователь — это кто?
Александр Бермус: Система подготовки реализуется в виде последовательности модулей. Исследовательский модуль представлен набором предметов и практик, формирующих компетенции слушателей. В рамках программно-проектного модуля слушатели овладевают традиционными (метод «водопада») и современными (Agile, EduScrum) инструментами проектирования образовательных процессов и продуктов. Управленческая компетенция развивается через приобретение практического опыта реализации своих проектов в условиях конкурентной среды, с учетом всего многообразия действующих правовых норм.
Наконец, собственно педагогическая деятельность формируется через освоение конкретных опытов обучения и воспитания, а также — через тьюторские сессии и тренинги. Наша программа развивается, и сейчас нашим приоритетом является перевод ее в сетевой формат.