Пять педагогических правил от Константина Циолковского

Константин Циолковский известен нам как великий ученый и «отец космонавтики». Но для этого должны были пройти десятилетия. Современники чаще называли Константина Эдуардовича «глухим учителем из Калуги». При этом учитель он был гениальный.

Увлеченность вплоть до фанатизма

Часто пишут, что Циолковский не имел склонности к педагогической деятельности, а преподавал исключительно ради денег, без особого желания. Это далеко не так.

Циолковский писал: «Я был страстным учителем и приходил из училища сильно утомленным, так как большую часть сил оставлял там. Только к вечеру я мог приняться за свои вычисления и опыты».

А в характеристике, выданной ученому в Калужском уездном училище, значилось: «Учитель арифметики и геометрии Циолковский… полный специалист своего предмета и глубоко предан педагогическому делу».

Не удивительно, что в 1906 году Константин Эдуардович был награжден орденом Станислава 3-й степени, а в 1911 году — орденом Анны 3-й степени. Не за научные исследования, а именно за преподавательскую деятельность.

Педагогический же стаж Циолковского не прерывался никогда и к моменту его окончания составил 42 года. Он учительствовал до тех пор, пока позволяло здоровью. И лишь в 1921 году написал заявление: «Мой 64-летний возраст, хронический бронхит, грыжа, расстройство пищеварения, глухота и общая слабость заставляют меня оставить мои училищные занятия. Поэтому прошу считать меня освобожденным от всех моих служебных обязанностей».

Двойкой делу не поможешь

Константин Эдуардович старался не ставить плохих оценок.

Признавался, что «Отметки ставил щедро, и это не только не вредило, но даже способствовало работе и успеху учеников».

Поначалу Циолковский даже попробовал ввести своеобразную поощрительную систему — сами ученики говорили, какую оценку желали бы получить. Но эффект вышел противоположный — учащиеся из скромности не завышали, а занижали оценки. И Константин Эдуардович отказался от этой практики.

Однажды он ошибся и поставил ученице, вообще ничего не выучившей, «отлично». Но исправлять не стал. И в результате на следующий день та же ученица действительно ответила на «отлично».

Кстати, как-то раз это сыграло над Циолковским злую шутку — его уволили из калужского Реального училища. Константин Эдуардович писал: «Там были недовольны тем, что у меня не вышло ни одной годовой двойки».

Впрочем, уже в следующем образовательном учреждении проблема устранилась полностью: «Здесь не преследовали за мои хорошие отметки и не требовали двоек».

Уроки должны развлекать. В том числе и учителя

«Перед роспуском дети волновались и не учили уроки. Вот тут-то часто я забавлял их опытами. Например, предлагал вынуть серебряный рубль из таза с водой. Многие перепробовали, но никому это не удавалось. Иные же страшились, видя корчи и бессилие товарок. Наконец, классная воспитательница захотела отличиться. Однако не отличилась. Разливалась вода, даже били посуду, но вытащить монету никто не мог. Много было смеха и веселья».

Подобных записей в воспоминаниях Циолковского огромное количество. Движение планет вокруг солнца он объяснял со свечой и шаром, при этом ученица с шаром ходила вокруг ученицы со свечой. На уроках математики девочки бегали по классу, изображая поезда, следующие с разной скоростью. А иногда и сам Циолковский тоже бегал.

Ради геометрии класс выходил во двор — меряли землю.

Объясняя электричество, велел всем ученицам взяться за руки и пустил по полученной цепочке слабый ток. «Мы все взвизгнули и рассыпались в разные стороны. К. Э. улыбнулся и сказал: «экие вы недружные» — и мы снова взялись за руки и сжимали руки друг другу что было сил. Но, конечно, опять все рассыпались! Учитель сказал нам, что сила электричества могущественна и неограниченна».

«Зажженный водород у меня свистел и дудел на разные голоса. В пятом классе всегда показывал монгольфьер. Он летал по классу на ниточке, и я давал держать эту ниточку желающим. Большой летающий шар, особенно с легкой куклой, производил всеобщее оживление и радость… Паровая машина была со свистком. Девицы самолично орудовали свистком, и это доставляло им большое удовольствие».

Константин Эдуардович с легкостью и непосредственностью превращал любой урок в игру. Не удивительно — ведь он радовался этой игре не меньше учащихся. А те, в свою очередь, прекрасно чувствовали, что с ними играют по-честному — не претворяются, не манипулируют ими.

Физические недостатки — еще не препятствие

Если есть желание преподавать, никакие физические недостатки не смогут помещать этому. Пример Циолковского это прекрасно подтверждает. Будучи практически глухим, он стал одним из лучших педагогов. Правда, при этом Константину Эдуардовичу пришлось несколько скорректировать традиционные для преподавателя поведенческие и методические стереотипы.

Он писал: «Сам по глухоте я не мог следить за порядком. Больше объяснял, чем спрашивал, а спрашивал стоя. Девица становилась рядом со мной у левого уха. Голоса молодые, звонкие, и я добросовестно мог выслушивать и оценивать знания. Впоследствии я устроил себе особую слуховую трубу, но тогда ее не было. Микрофонные приборы высылались плохие, и я ими не пользовался».

Естественно, Циолковский старался больше объяснять, чем слушать ответы учеников. И, кстати, не только из-за проблем со слухом — плохие ответы искренне огорчали Константина Эдуардовича.

Органичность — непременное условие успеха

Одна из учениц вспоминала Циолковского: «В класс вошел высокий, плотный человек, нам показался старым. На нем был поношенный старый сюртук, блестевший от долгого ношения. Шея Константина Эдуардовича была повязана белым платком. Несколько выпуклые, с нависшими веками, поэтому казавшиеся полузакрытыми глаза из-под толстых очков смотрели на нас с исключительной добротой и мягкостью. Ведь для детей самое главное: добрый учитель или нет. Мы сразу почувствовали, что учитель очень добрый».

Первое, что сказал Циолковский, только войдя в класс: «Желаю счастья вашему рассудку». Эта фраза была бы дурацкой, если бы ее произнес молодой выпускник университета или девушка, окончившая высшие педагогические курсы. Но сказанная добродушным и чудаковатым стариком, она воспринималась абсолютно органично. Как, впрочем, и старый сюртук.

То же касается и слов, которыми Циолковский напутствовал учащихся во время последнего урока по своей специальности: «Учитесь добросовестно и прилежно, а когда кончите училище и выйдете на самостоятельную дорогу жизни, оставайтесь добрыми и честными. Любите труд — он дает удовлетворение уму и отраду сердцу».

Константин Эдуардович не старался произвести впечатление на учеников. Он просто был собой. И его с восторгом принимали — таким, каков он есть. При этом, напомним, в то время никто не догадывался, насколько Циолковский велик. Это открылось обществу гораздо позже. И учащиеся ценили его за другое: «Никто из нас тогда, конечно, не знал, что уроки физики и математики у нас преподает гениальный человек, будущий мировой ученый… Нас привлекала и тянула к Константину Эдуардовичу прежде всего доброта. Он старался вложить в нас серьезные знания и радовался толковым и хорошим ответам».