Отстаньте от учителя: он не транслятор и не стриптизер с бубном

Ричард Кулатта, генеральный директор ISTE (Международное сообщество по технологиям в образовании, США), говорит:

Цель работы учителя – это не транслирование информации, поскольку доступ к информации в любых объемах становится все проще. В современном мире учитель – это как куратор в музее, он должен помочь ученику выбрать необходимую информацию.

Почему многие эксперты напрочь забыли, что учителя, когда-то учившие их самих, не только транслировали информацию, но и объясняли им, несмышленышам, сложные правила и исключения, учили их, неумех, анализировать информацию и делать выводы? Почему они решили, что теперь это уже не нужно, раз доступ к информации упростился? Признаться, я не встречал кураторов и модераторов, в 25-й раз терпеливо объясняющих ошибки, но очень хорошо представляю, как современные «не-трансляторы» отправляют явно нуждающегося в их помощи ученика посмотреть ролик на «Ютьюбе», из которого якобы ему станет все ясно и понятно.

Уроки Северова и Мельникова

Многие, полагаю, помнят, как в кинофильме 1973 года «Большая перемена» Леднев отвечал Нестору Петровичу Северову параграф по истории: «Германия в XIX веке была преимущественно аграрной страной…» Каждый, наверное, может вспомнить уроки, которые проходили подобным образом: один отвечает – все слушают, причем не учителя, который способен рассказать о Германии XIX века ярко и увлекательно, а ученика, зубрившего накануне – и далеко не всегда успешно – заданный параграф.

Заглянем на урок к Нестору Петровичу или к другому яркому кинематографическому представителю классно-урочной системы – учителю Илье Семеновичу Мельникову из фильма «Доживем до понедельника». Северову отвечает Леднев, «записавший на корочку» забавную смесь из учебника и радиопередачи, а Мельникову – Сыромятников, вызвавший в классе бурное веселье сообщением о том, что «политика царя была велоромной».

Если вы думаете, что в образовательном сообществе существует единая точка зрения на решение задачи «проверь знания Леднева», то вы сильно ошибаетесь. Многие считают, что недопустимо угрохать половину урока на проверку знаний Леднева и Сыромятникова, но другие – учителя и родители – возражают: «А как иначе научить школьников выражать мысли устно?» Выпускники школ научились уверенно справляться с тестами, но не в состоянии извлечь информацию из прочитанных текстов, отделить причину от следствия, привести аргументы, отразить контраргументы, сделать выводы.

Если давать оценку подходам учителей истории Северова и Мельникова к образовательному процессу, то едва ли уместно относить их к категории исключительно «трансляторов знаний». Достаточно вспомнить посвященный императору Нерону урок Нестора Петровича в музее и пламенную речь Ильи Семеновича о восстании на крейсере «Очаков» и судьбе лейтенанта Шмидта. Это, на мой взгляд, прекрасные уроки умелых учителей.

Мне вообще не совсем понятно, откуда возник этот намеренно утрированный образ учителя как «транслятора». Я окончил школу в 1977-м и могу сказать, что даже в те далекие времена, когда с доступом к информации было не так легко и просто, как сейчас, учителя обычно не ограничивались трансляцией знаний из учебников. Например, хорошо помню выходящий за рамки школьного учебника анализ хода отдельных сражений и операций Великой Отечественной войны (Курской битвы и Корсунь-Шевченковской операции) на уроках истории и задание по географии – подготовить доклад об Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АSEАN), для выполнения которого потребовалось несколько энциклопедий.

Персонализация сорок с лишним лет назад

Когда я слышу, что в школах тестируется цифровая образовательная платформа, позволяющая персонализировать процесс обучения, меня разбирает смех. Учитель Виктор Иванович Бобин, преподававший у меня алгебру и геометрию в 9-10-м классах, персонализировал обучение в моем классе из 25 человек сорок с лишним лет назад.

На его уроках было все: и опросы у доски, и регулярные короткие самостоятельные работы, и яркое объяснение нового материала, и задачи – от простых до заковыристых – с учетом интеллектуальных возможностей учеников, и дополнительные задания, явно выходящие за рамки школьной программы. А еще наш учитель проводил дополнительные занятия: для тех, кому алгебра и геометрия давались с трудом, и отдельно – факультатив по решению зубодробительных задачек со звездочками из легендарного задачника Марка Ивановича Сканави.

Кстати, сейчас я хорошо понимаю, что элементы формирующего оценивания, о котором в последние годы говорят как о новом слове в педагогической науке, Бобин тоже вполне успешно применял. Замечу, что Виктора Ивановича я назвал исключительно в качестве примера и вполне мог бы вместо него рассказать об учителе русского языка и литературы Вячеславе Германовиче или учителе истории Ирине Ивановне. Суть моего рассказа от этого не изменилась бы.

Стриптиз и пляски с бубном

Меня уже давно не покидает ощущение, что модель российского школьного образования, о которой все чаще, как о путеводной звезде, рассказывают на образовательных форумах и конференциях, мне хорошо знакома. Но откуда? Я долго не мог вспомнить, пока не нашел наконец научно-фантастический рассказ 1966 года Ллойда Биггла-младшего (Lloyd Biggle Jr.) «Какая прелестная школа!..», прочитанный мной много лет назад.

Перечитав рассказ, убедился, что ощущения меня не подвели: американский писатель-фантаст описывает модель, к которой, возможно, будут эволюционировать школы при активном внедрении цифровых образовательных платформ. У Биггла-младшего речь идет об учительнице, 25 лет проработавшей на Марсе и вернувшейся на Землю, где в работе земного педагога за годы ее отсутствия произошла революция: повсеместно применяется телеобучение, ученики смотрят и слушают уроки по телевизору у себя дома, а работа учителя оценивается с помощью универсального индекса.

Идея такова: если все смотрят положенный урок, индекс учителя равен ста, если только половина – пятидесяти; если индекс падает ниже двадцати, учителя увольняют. За профнепригодностью. Для полноты картины добавлю, что экзамены, сочинения и прочее «средневековье в образовании» отменены, учиться никто никого не заставляет.

Главная героиня выяснила, что высокие индексы наблюдались лишь у тех учителей, кто развлекал учеников: показывал карточные фокусы, рисовал шаржи и карикатуры или жонглировал. Самый высокий индекс – шестьдесят четыре – был у красивой блондинки, демонстрировавшей легкий стриптиз. Собственно преподавание предметов если и происходило, то в сильно упрощенном виде.

Вот такая школа будущего. Всего лишь карикатура, скажете вы? Хорошо, если так. Давайте теперь от жанра фантастики перейдем к современности. Прочитайте стишок, гуляющий в соцсетях:

Если ваша ученица
Вдруг зевнула на уроке,
Лучше сразу увольняйтесь:
Вы зануда из зануд.
Настоящие эксперты,
Объясняя Present Perfect,
Запускают фейерверки,
Пляшут с бубном и поют.

Из пабликов в «Фейсбуке»

Ничего не напоминает? Уверен, автор этого шутливого стихотворения, стилизованного под манеру Григория Остера, не знаком с рассказом Биггла-младшего, но очень точно уловил нынешний тренд.

Страшилка или неизбежность

По мнению ректора НИУ ВШЭ Ярослава Кузьминова, одним из достоинств цифровых платформ персонализированного обучения с использованием искусственного интеллекта является возможность их применения не только в школах, где собраны сильные коллективы детей и преподавателей, но и в обычных образовательных организациях по всей стране.

Я бы сформулировал этот тезис иначе. В условиях дефицита учителей и нежелания выпускников педвузов работать в школах чиновникам может показаться привлекательной такая модель школьного образования: онлайн-платформа персонализированного обучения и кураторы платформы вместо учителей.

Безусловно, какое-то количество школ с сильным преподавательским составом и талантливыми детьми обязательно продолжит функционировать, иначе в будущем просто некому будет управлять искусственным интеллектом для цифровых платформ массового обучения и обучать кураторов этих платформ.

Сгущаю ли я краски? Скажу честно, у меня нет достаточной информации, чтобы твердо заявить: да, именно к этому все идет. Редакция ActivityEdu прилагает усилия для получения информации об апробации одной из цифровых платформ в полутора десятках российских школ, и, как только информация будет получена, вы первыми узнаете подробности, уважаемые читатели.

P.S. Обращение к спикерам

Уважаемые спикеры! В нашей стране давно уже идет парад переименования профессий: уборщица превратилась в клининг-менеджера, продавец стал шопинг-консультантом, а вахтер – координатором входных и выходных потоков. Сложно сказать, чем эти переименования обусловлены в большей степени: изменениями функций или трендом именовать старое на новый манер. Функции школьного учителя – учить, объяснять новое и сложное – никуда не делись, поэтому давайте не будем переименовывать УЧИТЕЛЯ в куратора-модератора-ментора и уж тем более возлагать на него функции аниматора и стриптизера с бубном! Наши с вами дети от этого только проиграют.