Недетский стартап
Детскому фонду исполняется 30 лет
Благотворительность сегодня в моде, но вы начинали свое доброе дело 30 лет назад, когда слово «благотворительность» звучало непривычно…
Альберт Лиханов: Тогда это слово было в забвении. Слово историческое, но мы восстановили его в обороте нашего правого пространства. Мы первые вписали в нашем уставе этот термин и его пропустило министерство юстиции. Тогда, чтобы создать фонд, много чего требовалось. Это сейчас три человека могут собрать копии паспортов, заверить заявление в нотариальной конторе и устроить фонд. У меня на образование фонда ушло несколько лет.
Зачем вам понадобился фонд? Детские дома вроде бы работали, больных детей лечили…
Альберт Лиханов: Мне довелось узнать основательно тему сиротства, хотя я сам из полной семьи. Будучи главным редактором журнала «Смена», я ездил по стране и всякий раз заходил в дом ребенка или в школу-интернат, и долго часами разговаривал с директорами. Сначала они бывали напряженными, потом расслаблялись и рассказывали про реальность, которая сложилась к 80-м годам.
А до этого времени детские дома были идеальны?
Альберт Лиханов: Нужно отдать должное системе детских домов, созданных в Советском Союзе после Гражданской войны. Это делал Дзержинский. Его ругают, но он создал систему, которую не смогли создать ни Луначарский, который за это брался и был министром просвещения, ни Свердлов. Дети ночевали на улице, голодали, воровали, родители погибли, надо было их спасать. Это было гуманное дело, которое пришлось делать железными методами. Тогда сошлись очень правильные идеи: чтобы спасти сироту, нужно только поднять его самого в его собственных глазах, а значит — дать образование. Хотя бы семь лет школы. После семи лет принимали в техникум, который через два года давал специальность, направление на работу и койку в общежитии. Эта директива — дать всем детям образование, обернулась тем, что ребята социально выравнивались. Они хотели света и шли к нему. Я был на слетах выпускников детских домов. Зал был полон адмиралов, генералов, профессоров. Академик Николай Дубинин — наш выдающийся генетик, из беспризорников. Есть фотография, где рядом с Лениным стоит беспризорник, будущий профессор Дубинин. Та власть вытащила сотни тысяч детей из ниоткуда. К 80-м годам все сильно изменилось. По нормативам ребенку полагалось пальто на четыре года, две пары носок, в спальнях сорок человек, а в домах ребенка на 20 младенцев две нянечки. Все было довольно худо, но я был писателем и позволял себе рассказывать об этом разным людям, секретарям ЦК комсомола.
Судьба — это все-таки воспитание, а не жилплощадь
Вас слушали?
Альберт Лиханов: С сочувствием. Ну да, кивали они, а что же дальше? Я посетил Михаила Прокофьева, министра просвещения. Это был замечательный, интеллигентнейший академик. Он стал мне рассказывать, как устроена система детских домов, а я ему про пальто на четыре года, носочки, того нет, сего нет. В это время было постановление выпущено о воспитании трудом в сельской местности. Воспитанники проходили практику на МТС. Чтобы на снегу лежать под трактором, нужна телогрейка, шапка, сапоги. Этого не было. Я видел это своими глазами, когда был в Костромской области, село Чернопенье, в детском доме. Рядом был комсомольский молодежный лагерь. Ребята балдели, песни пели по ночам, я собрал их и говорю: кто хочет, завтра утром идем помогать детскому дому. Утром вышли я, жена, наши друзья и все. А когда дошли до середины Волги — с берега за нами тянулась ленточка из студентов. Это село стало стартом. У меня был товарищ по комсомолу, Виктор Прибытков, помощник Черненко. И вдруг Черненко становится генеральным секретарем, мой товарищ звонит мне: неси завтра записку на имя Черненко. За ночь я написал записку из 45 пунктов. Так начинался Детский фонд.
Сегодня по детдомам у вас не должно быть нареканий.
Альберт Лиханов: Сегодня детские дома принадлежат министерству труда и соцзащиты (раньше их курировало министерство просвещения). Я не могу этого понять, ведь двигателем для восстановления ребенка в своих детских правах является образование и воспитание, а не соцпомощь, под которой мы понимаем обеспечение, благоустройство. Но судьба это все-таки воспитание, а не жилплощадь.
Я собрал студентов в лагере и говорю: кто хочет, утром выходим помогать детскому дому
Трудно творить добро?
Альберт Лиханов: Самое трудное сегодня — обнищание нашего народа. Людям самим надо помогать, а я бы рассчитывал на то, чтобы они помогали тем, кому еще хуже. Мы несколько лет заняты проблемой детского туберкулеза. К концу советской власти с детским туберкулезом было как бы покончено. Сейчас возникла новая форма и как результат — высокая смертность у детей и подростков. Мы стараемся помочь 140 противотуберкулезным детским санаториям. Пока собрали 13 миллионов, но это помощь только 28 санаториям.
Мы всегда рядом с государством , когда ему плохо. Когда была железнодорожная катастрофа Уфа — Челябинск, мы привлекли огромную международную помощь и в больнице имени Сперанского создали детский ожоговый центр. Вот это возможности фонда. Государственное участие в государственном деле.