Пулемет весил больше деда

Сергей Кузнецов:

Он воевал — ему виднее

Мой дед, Игорь Михайлович Кузнецов, отправился на фронт добровольцем.

Воевал в пехоте, был демобилизован по ранению. Про войну я его не расспрашивал — что происходило с дедом на фронте, я знаю только в пересказе моего папы. Знаю немного, но, кажется, знаю самое главное.

Еще мальчишкой папа спросил отца, почему тот почти ничего не рассказывает о войне. А дед ответил:

— А чего об этом рассказывать? Там только кровь и грязь.

Мне кажется, это и есть главное, что нужно знать о любой войне. Во всяком случае, так считал мой дед.

Он воевал — ему виднее.

Захар Прилепин: 

Ростом был всего метр шестьдесят пять

Николай Егорович Нисифоров, дед Захара Прилепина, отслужил всю войну пулеметчиком. На снимке он слева, с фронтовым товарищем.

Николай Егорович Нисифоров (на фото слева), мой дед по материнской линии, 1923 года рождения, — первый военный призыв, поколение, которое проредили в Отечественную больше всех. Им предстояло пройти почти все четыре года — и это мало кому удалось… Он стал пулеметчиком, получил свой, 600 выстрелов в минуту, пулемет «максим», 20 кг весом — и это без станка, обязательной (спасающей от перегрева) воды и патронов. Без патронов все это богатство весило уже 65 кг, больше самого деда, он был 1,65 ростом и весил, может, 50 кг. А были еще и патроны — по тысяче в каждой ленте.

Евгений Водолазкин: 

Похоронка пришла в 43-м

Мой дед, Михаил Федорович Водолазкин, во время войны был танкистом. Погиб в феврале 1943 года под хутором Коржевским Краснодарского края. Сохранилась его фотография для какого-то документа, которую мне удалось увеличить, и похоронка, присланная его вдове:

«Извещение

Ваш муж, красноармеец Водолазкин Михаил Федорович, уроженец Орджоникидзевского края Буденновского р-на с. Орловки, в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 13 февраля 1943 г. Похоронен: Краснодарский край, хутор Коржевский».

Вадим Ярмолинец: 

Выходной пиджак со знаком «Гвардия»

На гимнастерке у отца писателя Вадима Ярмолинца — боевой орден Красной Звезды.

Одно из самых ярких воспоминаний детства: мы идем с отцом на Приморский бульвар, где играет военный оркестр, и много людей с цветами и флагами. На отце выходной черный пиджак с орденом Красной Звезды, медалями и непременным знаком «Гвардия». Я невероятно горжусь им и немного ревную. Я слышал, как о нем говорят: «интересный мужчина». Я ловлю обращенные на него взгляды женщин. Они смущают и тревожат меня, мне хочется, чтобы рядом с нами была мать. Я не мог знать тогда, что в этих взглядах был тот страшный опыт женщин военного поколения, о котором позже я узнал из наших любимых книг и фильмов.

Александр Иличевский: 

Папа вспоминает запах его кобуры

Отец Александра Иличевского на коленях деда Семена перед его уходом на фронт. Дед погиб в 44-м, в бою под белорусским Подровным.

Встреченные в жизни ветераны никогда не рассказывали о войне в моем присутствии. Кое-что я знаю от их близких родственников, но и то шепотом. Бабушка, фронтовой военврач, ни единым словом не обмолвилась. Знаю что-то только от отца, четырехлетним ребенком прятавшимся от обхода под госпитальными кроватями в Могилеве. Раненые прикрывали его одеялами. Для отца запах мази Вишневского — аромат детства. Был случай, когда я на рыбалке пытался разговорить бывшего штурмана Пе-2 — высокого аристократичного старика, очень хорошего ленинградского архитектора. Мы с ним на живца ловили судаков на Оке. Он поддался и начал было что-то рассказывать, но вдруг послал меня по матушке, резко замолчал и помрачнел. А потом ему стало плохо с сердцем. И клюнувшего у него в этот момент судачка пришлось вытаскивать мне. Потом он у костра отошел понемногу и пробормотал: «Вспомнил, как горели». И больше ни слова. Всю сознательную жизнь я признавал ровно один государственный праздник — День Победы. Не думал, что придется изменить календарь и отметить его сегодня, а не 9 Мая.

На фотке отец на коленях деда Семена, перед его уходом на фронт. Вскоре его рота штурмовала в Белоруссии Подровное. За эту операцию он получил орден Красной Звезды, но не успел взять в руки, потому что погиб 1 января 1944 года. Разведка промахнулась, и рота нарвалась на дзот. Об ордене мы узнали недавно — благодаря сайту «Подвиг народа».

Его вдова, моя бабушка, с сыновьями (дочь умерла в детдоме) несколько раз ездила в Белоруссию, пыталась найти могилу. Но нашел ее только я, после ее смерти. И привез в Печищи отца. Папа помнит запах кобуры своего отца… Бабушка была очень тяжелым человеком, говорила: «Бога нет». А когда я родился — поздравила маму и вздохнула: «Вот еще один мученик народился». Мать страшно обиделась. А я все чаще почему-то про это вспоминаю. Наверное, это зрелость.

Алексей Слаповский: 

Снять на фото было некому

У меня нет фотографии деда по отцу: жил в селе, снимать некому. Даже на паспорт не снимали — не было паспортов. Часто у колхозников первые фотографии появлялись, когда они шли в армию или на фронт. И деда сняли за год до гибели. Но фото не сохранилось. Осталась фамилия на мемориальной плите, которую я увидел, когда приехал в село Алексеевка Саратовской области, откуда пошел наш род. На этой доске многие фамилии повторяются — людей выбивало гнездами, семьями. Только фамилии. Но мне они говорят больше любых фотографий

Полностью материал читайте на сайте ГодЛитературы.РФ